Снег валил хлопьями. За день расчищенную утром дорогу занесло, и добраться да участка можно было только пешком, по колено утопая в серебристо-белых скрипучих холмиках. Антон медленно шёл, черпая ботинками обжигающую ледяную кашу. То есть, черпал-то он рассыпчатый снег. А в кашу тот превращался уже внутри ботинок. Пока ещё превращался. В стылой декабрьской полутьме дом казался серым, промёрзшим до последнего брёвнышка и совершенно нежилым. Но Антон знал, что это неправда.

В доме жили. Давно и не таясь. Ходили по заснеженному участку, оставляя кривые следы, окружённые глубокими остроконечными ямками. Скрипели рассохшимися половицами. Отражались неясными тенями в немытых окнах. Вздыхали на чердаке.

Правда, свет не зажигали и никогда не топили старую голландскую печь. Потому что теперешние обитатели дома не нуждались ни в свете, ни в тепле.  Им был нужен хозяин. А Антону были нужны они.

   ***

- Вот скажи мне, добрые люди или злые? – Ритка перевернула пустую пивную кружку и со звоном опустила её на блюдце.

Блюдце подпрыгнуло на краю стола, но удержалось. Не к чему, видно, биться было.

Оля пожала плечами и достала сигарету из пачки. Нет, курить она уже два месяца как бросила. Но под разговор с лучшей подругой-то одну штучку – ничего, наверное. Можно.

Сигарета оказалась невкусно-горькой. Пришлось гасить вонючее удовольствие в мокрой пепельнице и открывать форточку.

- Нет, ну ты скажи, - тянула своё Ритка, доставая вторую бутылку из холодильника.

- А с чего это ты вдруг? – вяло поинтересовалась Оля.

- А с того! – окрысилась Ритка. – Ты хоть знаешь, почему я напиться решила?

- А ты решила? Я думала – так. Посидим, поболтаем. Помнишь, как в институте после стипендии? Копчёная скумбрия, четыре пирожных из ларька  на Кондратьевском. Блин, забыла, как они назывались-то? А! Королевские! И по бутылке пива. Теперь, значит, так нельзя? Теперь, если к подруге в гости заехала, так только напиться? На свободе, чтобы муж не мешал?

Оля возмущённо вскочила со стула и тоже отправилась к холодильнику. За пивом.

- Ты меня слушать будешь? – спросила Ритка. – У нас ведь КБ развалилось. Полгода назад ещё.

Оля вздохнула:

- Кризис…

- Ага, - кивнула Ритка. – В общем, начала я работу искать. Разместила резюме в Интернете. Инженер-конструктор второй категории, опыт работы, знание ПК. То, сё… И телефон мобильный указала. Короче, стали звонить. В основном – туфта полная. То им электрики нужны, то контора за городом, то суббота рабочий день. А через неделю  позвонил один дядечка. Я, говорит, главный конструктор. Приходите к нам в фирму. Будем мебель делать. Две недели отработала – как в сказке. А потом началось…

   ***

Что происходят нехорошие перемены, Рита поняла, когда увидела, как подают заявления об уходе её любимый главный конструктор и начальник производства. Ей тоже страстно захотелось уволиться. Но стало страшно. Только работу приличную нашла – и на тебе. Тем более, из-за чего? За компанию, что ли? Риту ведь никто не обижал. Зарплату платили, сверхурочно вкалывать не предлагали. Даже за ошибки в чертежах не то, что из оклада не вычитали – слова худого не говорили. Ну, ошиблась – бывает. Купим новый материал – переделаем. А, может, и из старого, если покумекать, что получится. Там подпилим, сям подклеим. Тогда - вообще, никаких проблем.

Рита осталась. Единственным конструктором. Потому что нового начальника производства директор нашел, а про конструкторов сказал – хватит одного. Обойдёмся.

А потом в конторе появился новый рабочий. Рита увидела – ошалела. Красавчик, каких и в кино-то редко показывают. И мало того, что красавчик – так еще и лицо, тонкое, одухотворённое. В общем, ошалела не одна Рита, а весь дамский коллектив. Только каждая дама шалела по-своему.

Рита – молча сидя в углу за компьютером. А секретарша, например, Анечка, очень даже активно. И так к нему подступалась, и эдак. А он только смотрел на неё с лёгкой иронией – и все. То есть, разговаривал, конечно, и шутил, и улыбался. Но Анечке-то этого мало было. Ей продолжения хотелось. А продолжения не получилось.

Анечка подождала-подождала и обиделась. Всерьёз. А кто страшнее отвергнутой женщины? Если только кобра перед тем, как укусит. Так та хотя бы шипит – предупреждает. Анечка никого предупреждать не стала. Не змея, чай.

Как хороший секретарь, она умела найти подход к директору. По любому вопросу. Ну, и по этому нашла.

Сначала спрятала свой дорогущий мобильник, разрыдалась прилюдно и объяснила, что оставила телефон на конторке. Стали всем офисом думать, кто оттуда его стащить мог. А Анечка и подсказала. В нужное время никто, кроме того рабочего, к конторке не подходил. Директор сразу вспыхнул, как порох. Уволю, вора! Ментам сдам! Сам покалечу! Анечка решила – пока рано. И опять же, как хороший секретарь, начальника успокоила. Но осадок-то остался.

А дальше медленно, но верно всё к одному стало складываться – то в шкафчике у бригадира кошелёк спёрли, то новая дрель с перфоратором из цеха пропала, то… В общем, много всего было.

Когда того рабочего прогнали – громко, со скандалом, Рита молча сидела в своём углу. Она, как и многие, знала настоящую причину увольнения. Её распирало от возмущения. Но сказать хоть слово она не решилась. Потому что на тот момент весь женский коллектив уже оказался обиженным, а не одна Анечка. И все пели в один голос. К тому же Рите было страшно – если она что-нибудь скажет, все догадаются, что она тоже… Иначе, какое ей дело? И она промолчала.

Через неделю, разливая по чашкам чай, Анечка вздохнула:

- Хорошо, что мы того парня уволили. Он, оказывается, в тот же день под машину попал. Представляете, фирме пришлось бы еще и на похороны тратиться?

   ***

Он снился Рите каждую ночь. И каждый раз одинаково. Молчал и криво улыбался. А она пыталась схватить его за руку, но пальцы упирались в пустоту. И только вчера ей приснилось другое. То же лицо, та же улыбка. Только, когда она снова попыталась дотронуться, парень не исчез, а заговорил:

- Ну, чего ты, глупая? Кто я тебе?

- Никто, - согласилась Рита. – Но я не могу себе простить, что промолчала.

Он покачал головой:

- Глупости это всё. Приезжай лучше ко мне на дачу.

И назвал адрес.

Рита проснулась от того, что сердце застыло под горлом и не давало дышать.

   ***

- Ты поедешь со мной? – тихо спросила Ритка.

- Куда?! – возмутилась Оля. – Он же тебя во сне позвал! Понимаешь, во сне!!! Может, и посёлка такого нет в области.

Ритка опустила голову:

- Посёлок есть. И улица есть. Я утром в Интернете смотрела. Если ты не поедешь, я тогда одна…

- Ритка, ты понимаешь, что просто с катушек съехала?

Она кивнула.

- Ты мне обещаешь, что сейчас же отправишься домой?

Она кивнула снова.

   ***

Конечно, Рита не поехала домой. Через час она уже тряслась в пустой электричке, разложив на коленях листок с впопыхах распечатанной утром картой.

На предпоследней остановке она вышла из вагона и сразу окунулась в снежную темноту. Правда, метель уже закончилась. Рита спустилась с перрона и быстро пошла по дорожке к поселку. Ей было совсем не страшно. Ей было легко и весело, будто она спешила на первое свидание с любимым человеком.

А потом она подошла к дому, который сама же отметила на карте крестиком.

   ***

- Заходи! – улыбнулся Антон, открывая Рите дверь. – Я думал, что ты не придёшь.

Он был почти таким же, как раньше. Только лицо светилось в темноте, и рука, которой он дотронулся до её руки, обожгла холодом. Рита смело зашла в дом. Наверху раздалось тихое кряхтенье и царапанье, а потом всё затихло.

- Ты не один? – спросила Рита.

- Не обращай внимания, - ответил Антон. – Они нам не помешают.

- Кто – они?

- Они – такие, как я.

Антон снова улыбнулся. И вот тогда Рите стало страшно. От поездки в электричке и долгой прогулки по морозу из головы выветрился последний пивной хмель.

 «Что я здесь делаю? - подумала она, цепенея под немигающим взглядом Антона. – Зачем я приехала?!»

Антон протянул к ней руки, чтобы обнять. Рита отшатнулась.

- Не прикасайся ко мне! – выпалила она.

Антон пожал плечами и отступил. А потом за его спиной Рита увидела огромную мохнатую тень. И всё.

   ***

Рита открыла глаза. Мерно стучали колёса электрички. На потолке мигали желтоватые лампочки. Из окон нещадно дуло, а печка под скамейкой грела так, что было больно сидеть.

- Девушка, билет покажите! – наклонился над ней пожилой вислоусый кондуктор в новенькой форме.

Рита вздрогнула и сунула руку в карман:

- Вот, пожалуйста.

Кондуктор удовлетворённо хрюкнул.

- Скажите, а мы в Посёлок скоро приедем? – осторожно поинтересовалась Рита.

Кондуктор нехорошо посмотрел на нее и принюхался:

- Бог с тобой, милая! Мы Посёлок минут сорок, как проехали. Питер уже скоро.

- Питер? – удивилась Рита. – Значит, я…

- Ага, - покивал кондуктор, - значит, значит. Вроде ты и не пьяная!

- Извините, - пробормотала Рита и посмотрела на часы.

Стрелки подползали к полуночи.

   ***

Антон сидел в темноте на полу в нетопленой комнате. Ему не было холодно. Часы пробили двенадцать.

Теперь, если бы в его ботинки мог попасть снег – он бы не растаял. Но Антону уже не нужны были ботинки. Ему уже ничего не было нужно здесь. Сороковой день закончился. Жаль, что не с кем оказалось прощаться. Единственный человек, который думал о нем и переживал, и тот… То есть, та… Испугалась, увидев его, и потеряла сознание. Что уж об остальных-то говорить.

Хорошо, что время до полуночи ещё оставалось, и он успел отнести бесчувственное тело на вокзал. И даже усадить в электричку до Питера. Это потом ему пришлось поторопиться. Потому что он хотел окончательно стать бесплотным именно здесь. На старой даче. В той самой комнате, где когда-то молодые и счастливые отец и мать рассказывали ему сказку на ночь.

Антон в последний раз оглядел комнату и тихонько свистнул. Рядом бесшумными тенями тут же возникли его единственные друзья. Те, которые не покинут и не предадут. Ни от страха, ни от боли, ни от бессилия.

Сенбернар Тяпа, сбитый пьяным мотоциклистом двенадцать лет назад. Кошка Мася, отравившаяся мышью из подвала.

(с)  Екатерина Каретникова