Это впечаталось в сознание Люка четче, чем темные пятна крови на коже, четче, чем шок от вида голого, беззащитного Трана посреди улицы.Ему казалось, что Французский квартал еще никогда не был столь темным. Тут и там проскакивали расплывчатые прямоугольники света, скорей всего окна. Высоко на решетчатом балконе повисла раньше срока рождественская гирлянда из лампочек, мигая желтым, красным, опять желтым. Одинокий фонарь горел на пустынной улице словно призрак. Однако на каждый лучик света приходилось по десять кирпичных фасадов, по десять ржавых ворот, подвешенных будто за черный воздух. Каждая клеточка в теле Трана, каждый нерв и гормон говорили о том, что он обезумел от ужаса, однако мозг не помнил от чего. Было холодно. Он смутно осознавал, что на нем нет одежды, но не понимал, почему это должно его волновать. Он во Французском квартале, на последнем "Марди – ра"  он ходил по этим же улицам с Люком, и на нем было надето чуть больше. Больно. И вот это беспокоило его – все сильней с каждым шагом. Голова стучала как огромное сердце, надкусанный сосок пульсировал, напрягаясь от холодного ветра. Но эта боль ничто по сравнению с судорогой в кишках, словно стальная рука зажала внутренности и скрутила... Он не помнил, что именно произошло. Вроде Джей снова им заинтересовался, сам факт так возбудил Трана, что он напился, потерял страх обжечься второй раз.